Зафиксировано методом «автоматического аудиописьма» :) 2003-2023г.
«Зарисовки», дитя современной суб-культуры — суб-культуры «йоги для…». И эта «йога для…», как сверх-идея, существует в своем информационном поле, где в равной степени спонтанно, как и намеренно, транслируются жизненные ценности и возникает отношение ума, на основе опыта состояний вызванных практиками йоги.
При том, что означенные внутренние состояния являются источником и причиной, проявления художественных образов, актуализируясь в потоке бесконечного пространства безмерного ума, в той или иной степени самопробужденного, как и ума пребывающего в «незахваченности состоянием», в неотвлечении проявляясь в переплетении смыслов, образов и контекстов, которые каждый, однако, понимает как-то по своему.
Временами все это похоже на попытки рассказать о вкусе яблок тем, кто видел их только на картинке (для чего и существует язык метафор), однако автор уверен, что среди читателей и слушателей, найдется немало людей, которые не только пробовали такие яблоки, но и научились отличать по вкусу разные их сорта. В любом случае, представленный здесь текст будет постепенно дополняться сносками и комментариями для санскритских терминов и для характерного слэнга, который используется в профессиональной среде современных преподавателей йоги, медитации и прочих способов улучшения себя.
Текст, аудио-рассказы и видео-зарисовки, были неоднократно протестированы автором на близких друзьях и родственниках. И поскольку наиболее глубокий эффект возимел именно аудио-формат, как в большей степени передающий «настроение» — расу (эмоцию, чувство), откликаясь у слушателя бхавой (переживанием, состоянием), рекомендуется начинать знакомство с «Зарисовками» в формате аудио+текст.
Начинается весь цикл с одного из последних рассказов «Образы Дукхи» (февраль 2023), концептуально обрамляющего весь материал, далее рассказы идут почти в хронологическом порядке, с небольшими перестановками сделанными самим автором, с художественным умыслом.
Весь цикл, на данный момент, состоит из пяти частей, возможно в будущем будут дополнения.
Текст, аудио, монтаж, видеоряд — Михаил Баранов
Художник — Андрей Ярошевич
Особую благодарность автор выражает Галине Пею — за поддержку, объективную критику и терпеливую редакцию всех текстов.
И так, приступим!
часть 1. Недопросветленные будни
- Образы Дукхи,
накатывающие дымом из трубы, при каждом неистовом повороте волшебной печи, где уютно и неприкаянно возлежит метафорический созерцатель, разглядывая ничем не ограниченное самопребывание, в процессе осознания «себя» как процесса движения и некой формы, зафиксированной в виде высокохудожественного нарратива — а именно Печь, на ней просветленный безумной мудростью «Иван-дурак», скользящий на своем особом транспортном средстве по времени и пространству, по бесконечному серпантину мистической зимней сказки. Вверх — до самых высот!
Из-за пазухи его драной телогрейки выглядывает маленькая фигурка, твердо застывшая в Падмасане, словно вырезанная из сандала, но, если приглядеться — живая. Это наш Истинный Йогин — пригрелся и ненароком замедитировал.
Именно замедитировал — глубоко и пристально размышляя. Сидит, думает мысль, которую хочет и не думает мысль, которую не хочет.
А поскольку никаких постоянных хотений-желаний у него уже нет, а только потребности и самодостаточность, думает он исключительно благое. Почти… Ибо сердце его, как кубышка Лотоса, наполненная зернами сострадания, равностности, сорадования и добросердия, и точно так же, как семена Лотоса обладающие свойствами афродизиака действуют в физиологическом плане, его Сердечный Лотос, прорастая, особым и скрытым образом действует на движение тонкой жизненной силы в прана-нади.
И наполненное этой энергией сердце йогина вмещает многое! Но не все то, что вмещает оно, готовы вместить и принять сердца иных умов. Без должной подготовки, мужества и самоотдачи.
Поэтому йогин давно уже, думая все эти благие мысли «как свои», попутно переводит их на «местные языки и наречия», отдавая дань роду, предкам и великому древу жизни, на ветвях которого с энтузиазмом набухают молодые почки, созревают плоды и осыпаются листья непрерывной экспансии сознания в объективную реальность, в то время как йогин целенаправленно и неумолимо порождает иные миры. Ибо все, что думает он, в конечном итоге материализуется, и наоборот, все материальное, возникающее в уме его во всевозможных комбинациях, проявляет доселе невиданные качества и свойства, что, впрочем, неважно — в контексте взаимозависимого возникновения.
Вот так, по дороге на ретрит в горных пещерах, йогин наш размышляет…
Часть 1. «Индивидуальное»
— Нет никакого «Я, Мы и Они» — есть омраченный страдающий Ум, блаженно растущий на почве зудящей неудовлетворенности бытием, а все эти интуитивные отождествления — не более чем мусор, отработка, годная только для строительства жилья из говна и палок, за право обладания которым, воинственно надувая щеки и яростно выпучивая глаза, с набухшими шеями вен и красными лицами от натуги, мстительно пукают в сторону друг друга новоявленные Пандавы и Кауравы, под знаменами «традиционных ценностей» и чутким мистическим руководством «того, кто выше всего этого».
Вот тут необходимо отметить краткий миг прозрения, где в «промежутке между мыслями» Истинный Йогин обнаруживает «того, кто обнаруживает ум», на нейтральной территории жизни, между Собакой и Волком, Хряком и Кабаном, Домохозяином и Странствующим Номадом.
Но мысли эти тут же уносят ум его извилистыми путями благих метакогнитивных начинаний, почерпнутых из книг, ретритов, бесед о Дхамме и многочисленных разговоров с Истинными Йогинами проживающими по соседству, подкрепленных просветляющими пинками от Внутреннего Гуру.
Заприметив эти мысли «как просто мысли», йогин рассекает их своим намерением, словно блики на воде, прозревая в обтекаемую толщу Ума, как в обнаженную прозрачность и самовозникающую ясность.
И так, зафиксировав глаза в акаш-дришти, пользуясь методом автоматического аудиописьма, подключенный к «вышестоящим инстанциям», йогин начинает генерировать идеи и смыслы. Пропечатывая все это в ритуальный мерцающий ноутбук, через голосового помощника «Кумара», ровными и лаконичными рядами шлок, перемежающихся автокомментариями (голос его в такие моменты меняется соответствующим образом).
— До тех пор, пока ум порождает омрачения — отвращение, страсть, гнев, страх и привязанность, не замечая этого, в то время как непроизвольно и бессознательно сам ищет защиты от этих мучительных состояний. Не зная иного способа защиты, кроме отвлечений «на поиграть», разбросанный, импульсивный, инертный, колеблющийся между «плохим и хорошим», заигравшийся ум порождает желания непрерывно желать, чтобы придать какой-то смысл своим жизнеутверждающим притязаниям в бесконечной череде болезненных самоудовлетворений.
Ослепленный таким фундаментальным неведеньем, ум непрерывно стремится избежать «всего этого», путем «изменения жизни к лучшему» всеми доступными способами, которые сводятся к бесплодным попыткам удержать и возобновить условия, в которых ум растворяется в каком-либо захватывающем переживании — красоте, утонченности, божественном экстазе, блаженстве страдания и неудовлетворенности наслаждения — во всем этом «будьте-нате», ласкающем органы чувств.
И это как будто бы удается ему, в те моменты, когда органы чувств стимулируются чем-то приятным, а ум, увлекаясь и заигрываясь, на время забывает о том, что «взрослому человеку» рано или поздно приходится выбирать между привязанностью и пользой.
Но заигравшийся ум принимает веревку привязанности за магическую змею, яд которой исцеляет от процесса телесной энтропии — болезней, старения, немощи, от чего, как ему кажется, Ум так страдает.
Безуспешно выдаивая эту веревку, в нетривиальном процессе традиционного биохакинга: направляя Прану в центральный канал шунья-нади, где ум, застывая тихо и отмороженно, в ожидании манифестации кундалини, все больше запутывается в поглощающей привязанности к «тому, для чего нет слов и понятий», да так, что концов уже не сыскать, а Амриты, нектара бессмертия, по-прежнему нет в пересохшем от аскезы и тапаса теле.
В какой-то момент оставив эту затею, страдающий Ум обращается к незыблемым ценностям — семья, уважение в обществе, достоинство, предназначение и другие символы «успешного самопродолжения», все то, «ради чего стоит жить и не стыдно умереть», — полагая, что в этом и есть его истинное счастье.
Сфокусированный на жизненных ценностях Ум продолжает не замечать, как гормонозависимая эйфория «обычного человеческого успеха» захватывает его на подъеме и обрушивает на спаде в яму повседневности, сияющим от счастья лицом в липкое, пахучее месиво омрачений.
Повязанный привязанностями и ответственностью «за тех, кого приручил», страдающий ум впадает в состояние прижизненного анабиоза, словно окуклившаяся личинка «делает не делая» все эти ставшие рутиной повседневные телодвижения, в экзистенциальной надежде на превращение во что-то иное, когда-то потом, в «следующей жизни», грезит о большем… Все больше погружаясь в состояние, «чем-то похожее на сон», в ожидании смены сезонов, партнеров, локации, образа жизни и воплощения…
В этот момент печь на особо крутом повороте опасно накренилась и начала сползать с горы в пропасть, словно индийский автобус, переполненный пассажирами, по весне, на трассе Дели-Манали… — успел подумать Йогин, прежде чем его вытряхнуло из телогрейки и он запутался ногами в бороде Ивана-дурака и повис, как ему показалось «на краю жизни и смерти». Болтаясь бесконечно долгие секунды словно маятник и вдыхая поочередно запах давно не мытого мужицкого тела, махорки, жареного арахиса и вонючих дешевых индийских «пластилиновых» благовоний, Йогин почувствовал хорошо знакомый по практике перевернутых поз, тонкий энергетический эффект от прилива крови к голове, и пока его кровообращение привычным образом перераспределялось, Иван, лениво пнув лаптем по печной заслонке и выправив курс, выхватил из воздуха уже не без удовольствия болтавшегося в бороде маленького йогина, деликатно пристроил его на место и сказал: «Кажысь ужо полпути!»
И йогин, незамедлительно переподключился и продолжил …
Часть 2. «Коллективное»
Tак, имея дело со следствиями своих омрачений, но не замечая и отрицая их причины — Ум страдает, не замечая причины страдания.
Подобно тому как беспечный маленький ребенок, от неожиданного крика вороны уронив любимую игрушку в пруд, наивно полагает, что «ворона плохая», и по мере биологического взросления, заменяя ворону на «плохого директора», «мудака соседа», «глобальное потепление», «мировые элиты», «рептилоидов», «бесславных ублюдков», «светофорных дебилоидов» и множество других увлекательных нарративов, порожденных такими же страдающими умами, продолжает страдать все той-же хернёй, но все более изобретательно, изощренно, эстетично и с огоньком!
В какой-то момент страдающему уму кажется, что он обретает надежное прибежище в «кругу своих», «близких, принимающих и заботливых»! Но все эти «понимающие похожие свои», действительно проявляющие искреннюю любовь и заботу, точно так же не замечают своей страдающей неудовлетворенности и всякий раз, оказавшись в ситуации, когда нет условий для поддержания «привычного комфорта и качества жизни», ищут и неизбежно находят в качестве причины страдания ту самую «плохую ворону».
Tакое совместное двойное слепое плацебо-страдание на какое-то время объединяет умы, в поисках волшебной таблетки истинного счастья. Полагая, что счастье это зависит от упорядоченности жизни ворон в данной местности, страдающие умы в упоении объединяются, для того чтобы «навести порядок в доме».
В известном смысле это работает. Как только дрессированные сытые вороны начинают выписывать в небе красивые, сложные геометрические фигуры как символы «бесконечного продолжения в наших детях и внуках», во многих страдающих умах эта картина откликается нежной гордостью за нацию и всякими прочими «можем, если захотим», «я люблю тебя, жизнь, я люблю тебя снова и снова!», до того момента, пока вороны, которым слишком долго не дают опуститься на землю, не начинают гадить сверху, опорожняясь на восхищённые лица страдающих умов, непредсказуемо и неумолимо.
Вдохновленные таким поворотом событий, самые креативные страдающие умы заменяют живых ворон на голографию, в комплекте с супер-девайсом 6D — включающим симуляцию пяти органов чувств «плюс», усиленную нейрокоррекцией отделов коры больших полушарий, где опционально в настройках можно не только «созерцать родные пейзажи», упиваясь волнами ликующего восторга сопричастности к сакральным жизненным смыслам, но и (в ВИП-пакете) самому на время стать вороной, какающей сверху.
Наблюдательные и предприимчивые страдающие умы, хорошо осознающие «50 оттенков» страдания, неизменно предлагают «решение» — «в котором вам не нужно ни от чего отказываться» — высокохудожественный нарратив, мультивселенную, в которой «изменчивый мир, и не раз, прогнётся под вас!»
Продавая мечту, в упоении творческого экстаза предприимчивые умы не замечают, как изменчивый мир их страдающего ума, погруженный в создание новых захватывающих нарративов, беспрерывно нагибает самого себя… так Сансара отражается своей бесконечностью.
«Tпрууу… Приехали! — оживился Иван-дурак, вытряхивая Истинного Йогина из уютной телогреечной медитации на талый снег, с клочками первой весенней зеленой травы. — Tы эта, картошки возьми, с котелка, еще тепленькая, кресало да кремень я те в карман положил, а в пещере-та, там у меня под камнем нычка припрятана, полба да горох, два мешка, воды из ручья внизу можно брать, там и валежник, ты эта, на ночь изнутря камнем вход-то заваливай, а то волки здесь бродют… Бывай! На обратном пути, глядишь, через месяц заеду!»
Откашлявшись табачным угаром и чесноком, смачно сморкнувшись «по лыжному» и развернувшись на другой бок, Иван-дурак, гаркнул: «Пшла! Родимыя!» — и, пыхнув самокруткой, растворился в облаке дыма, из трубы, сладковато пахнущего высококачественным гашишем «Малана-крим» и пшенной кашей с китайскими финиками унаби.
Йогин оглянулся, взобрался на развилку огромного коряжистого можжевельника и, убедившись, что вайфай там тоже не ловит, поволок свой рюкзак, набитый криопорошками, пуэром, и бесполезными в текущей ситуации штативами, микрофонами и подсветкой для «сущностных селфи» ко входу в пещеру.
В голове почему то крутилось стихотворение Лермонтова, выученное в средних классах школы:
М. Ю. Лермонтов
Чаша жизни
|
Мы пьём из чаши бытия Когда же перед смертью с глаз Тогда мы видим, что пуста 1831 |
2. Йоги как мыслящие существа (2004г.)
Использованы видеоматериалы из путешествий по Индии в период 2006-2016 г. (Парикрама в Говардхане, Алмора, Ришикеш и где-то еще…)
Йоги, как мыслящие существа, думают.
Одни думают, что используют йогу для жизни, а другие, что живут для йоги.
Третьи — древние мудрецы, рассмотрев обе категории, полагают, что «жизнь для» и «йога для»… – это два и одно, одновременно, переживаёмое бытиё — это хитрецы.
Йоги, как мыслящие существа, также и не думают. Сидят, молча пережевывая бытиё.
Одни не думают, что сидят, постоянно изменяясь от момента к моменту, другие не думают, что не сидят, пребывая между моментами.
Древним Хитрецам ещё сложнее – когда все остальные йоги не думают, им между моментами негде остановиться.
Когда йоги в очередной раз думают – они смотрят в тексты, а там древние мастера, тут как тут, пишут свои коаны и комментируют: «Если в доме много дверей – в него трудно войти. Все желающие попасть туда должны быть готовы отправиться в путь по лезвию бритвы».
Однако истинные йоги постоянно догоняют, что они уже там, в доме, перманентно, переживая истинную реальность здесь и сейчас. Замечтавшись, падают лицом в ноутбук. Если в такой момент подойти к йогу и постучать по черепу, он немедленно вам ответит: «У нас все дома».
И что же делать? Надо Подносить! Поднесите ему топлёного масла и мёда, и пуэра чёрного, как нефть, тогда он, может, и вынет голову из ноутбука и откроет уста, и пошлёт вам тоже – благословение.
3. Самадхи (2007г.)
Какой истинный йогин не думает проникнуться самадхи? Прямо – всякий. Через это, прекратив пить пуэр, он первым делом начинает осознавать – пуэр прекратился.
Созерцая черный экран разряженного ноутбука, йогин отмечает своё отношение к прекращению пуэра.
Полностью осознав это, он обретает веру (как результат свершившегося опыта прекращения) и решимость (и впредь почаще вынимать голову из ноутбука). Теперь, полный решимости, йогин не спешит – приняв горизонтальное положение, лежит, накапливает энергию.
Удалив избыток ветра и приведя в порядок поясничный отдел – йогин осознает ощущение облегчения и чувство благодарности к матери-природе.
Снисходительно наблюдая рефлексивный, тихий бубнеж – …да это ж снова гуны…в гунах, вращаются… позвольте вам…где выход за пределы? – йогин невозмутимо расслабив булки, сидит, поддерживает позвононик прямо. Когда дыхание йогина останавливается, он понимает, что имеет место сосредоточение на ощущении дыхания.
Так проходит какое то время.
Иногда этого времени бывает достаточно, для немедленного проникновения в самадхи.
Иногда – значит в любой момент, и йогин должен быть готов ко всему. Например, в очередной раз дыхание йогина на некоторое время остановилось… и тут резкий стук в дверь, внезапное осознание замкнутого пространства, движения тела с огромной скоростью, пустота под ложечкой, глухой звук удара, бесконечные мгновения темноты, свет, стюардесса с визгом отдергивает ногу и роняет поднос – мгновенное пробуждение.
Бдительный йогин, даже непредвиденные обстоятельства использует для практики. Приведя в равновесие факторы веры, решимости, невозмутимости, сосредоточения и памятования, подарив молчаливую улыбку стюардессе, он поднимается с пола и прикрывает дверь в кабинку туалета изнутри.
О таком великом йогине говорят, что он ни прикаких обстоятельствах не может не проникнуться самадхи.
4. Бхога (терпеть блаженство)
Воистину истинный йогин вынужден его постоянно терпеть — терпеть блаженство.
А все потому, что блаженство, представляя собой крайнюю степень наслаждения – является не просто противоположностью крайней степени дискомфорта, но ее непосредственной частью, как две ноги переплетенные в падмасане, так что уже нельзя наверняка судить какая из них правая, уж верно не та, что с права – короче, два и одно, одновременно.
И зовут их одинаково – Бхога.
Но где тот, кто выбирает? Таким вопросом нашего йогина на мякине не проведешь!
Истинный йогин знает свое страдание, вывернутое наоборот, как бы счастье. Поэтому и блаженство приходиться учиться терпеть, как только освоил первую джхану.
Ладно бы только в джхане, и только счастье спокойствия, но нет, эта привычка, как вирус внедряется в повседневность, особенно проявляясь в моменты отсутствия присутствия.
Поскольку учиться терпеть блаженство можно с разными целями, йогин первым делом проверяет свое отношение к предмету.
Например зрит такой йогин в фейсбук, проницает всевидящим оком, а там пишут.
А у йогина блаженство. Тем временем. И через призму этого состояния йогин замечает людей и предметы, и свое к ним отношение. И прекращение блаженства замечает. И терпит.
Видеоматериалы из Южной Индии (Тамилнаду, Карнатака) Гокарна и окрестности — 2013-18г.
У истинного йогина – проблем нет, есть только аффекты – которые то появляются, то исчезают.
Взять к примеру работу. Истинный йогин работать не должен. Потому как садхана – это и есть его работа (и понятное дело, за это ему должны подносить).
А зачем ему зубы? Кого ими кусать? Утвердившийся в ахимсе – не кусает даже собственные ногти, не говоря уже про язык, который всегда держит в кхечари-мудре. Для таких йогинов, если им вообще еще требуется еда, пищу разжевывают истинные преданные, в крайнем случае размалывают ритуальным блендером. И поскольку большую часть времени истинные йогины любят проводить в ашраме, на лоне природы, где часто нет электричества, преданные рано или поздно устают.
Но тут, через такие мысли, просыпается в нем раджа-йог – наглой мордой усмехается – а кто это там спрашивает про качество, кто бытие производит?
– Ну как же, – гундит свое карма-йог, – работа произвожу… продукт разный, да только отрешенности нет, ити ее! И жадность так и прет – отпахал – еды в тарелку закинул и мордой в ноут – отпахал – принял горячий напиток и опять пахать – потратил – накопил – потратил – все на хню какую-то… под названием жизнь… вот брошу все! – вставать буду рано – дышать праной – не есть после полудня… ну хоть после семи не есть не буду я… или нет – лучше когда хочется есть – ем, а когда спать – сплю – но без привязанности, без всякого вида цепляния!
— Вот встану сейчас и в дхьяну тотчас!
— А ты молчи – … осознавай свое истинное Я, в тряпочку.
— Дык я ж и осознаю – и ты уже со мной здесь и сейчас, в смысле ты здеся, а мы с тобой тута – мыслеформы в потоке причин и условий.
Ом намо бхагавате! – взметнулся из подсознания бхакти-йог. – Намаскар, мыслеформы! Что? – Нет смысла в вашей жалкой жизни? Все потому, что господа нашего позабыли! А господь ежели не упромыслит, все одно блуждать нам, братишки, в ентой самой медитации… а давайте, друзья, лучше споем! Воспоем имя господа!
…это кто это там хочет воспевать? – лучше бы ты отношение свое осознавал, гандхарв ты наш.
…а я говорю – работать надо на благо людей! И все отдать, все!
…ом тат сат хари! хари-хари-брама…
….заканчивается тем, что все они хором кричат – … Патанджали! Позовите Патанджали! Он нас рассудит…
и приходит наш Будда-Патанджали, вырубить весь этот ток мыслей – и как въ…т!!!
Спишь, а то и не спишь – то так, то этак.
8. Засеменил в Самадхи.
Нети-нети в наших нади (неизвестный южноиндийский средневековый автор).
Истинный йогин имеет абсолютную веру в полнейшую иллюзорность своей интерпретации. И вот он выходит. Из метро. Легко одетый. На улице холодно, недоспал, кожа сухая, из носа течет, глаза слезятся, на спине груз, рюкжи-держак, спину ломит, хочется высморкаться, а руки заняты, ботинок треснул, голова вспотела и шапка съехала, не поправить. Сплошные феномены – возникают-исчезают. Стопы касаются драных носков, а подошвы – скукоженной грязи. Все как обычно – необычно.
Часть 2. Неописуемое
1. Баньян.
Сознание истинного йогина, это Баньян — огромное, могучее дерево, со множеством висячих корней врастающих в землю, так, что уже не ясно, где верх, а где низ. Среди этого сплетения корней и лиан, есть цветы — источающие тишину. И в этой тишине, под баньяном, в сплетении корней и листьев, сидит йогин и очень медленно, и глубоко, вдыхает. Вдыхает аромат огромной, неописуемой свободы ума. Вдыхает и надолго задерживает дыхание. И пока он долго задерживает дыхание, в этом огромном пространстве неописуемой свободы ума, вокруг баньяна бегает его маленький внутренний ассистент и кричит: Неописуемо! Неописуемо! Неописуемо!
2. Майка Патанджали (2019)
часть 1
Истинный йогин, время от времени почитывая Йога-сутры, неизбежно задумывается — какая же она на самом деле? Раджа-йога. Он даже майку себе завел с изображением Патанджали.
часть 2
Стирает, бывало, майку хозяйственным эко-мылом, а в уме шлоки из Садхана-пады перебирает. А после сушиться повесит на балкон… и по мере того как майка высыхает, колышиться от легких потоков воздуха — смысл Садхана-пады улетучивается из сознательной части ума йогина и воплощается в жизнь на глубоком бессознательном уровне. Таким образом йогин поддерживает свежесть восприятия — при каждом следующем открытии Йога-сутр открывая для себя все новые аспекты и смыслы.
часть 3
Высушит йогин майку и опять наденет. И носит до следующей стирки. И по мере того как майка постепенно выцветает, а Патанджали на ней стирается, блекнет — бессознательная часть йогина воплощает в реальную в жизнь все доступные аспекты и смыслы.
часть 4
Сидит, бывало, йогин в падмасане — ждет пока высохнет майка, а она долго-долго не сохнет, а потом долго-долго сохнет… а потом еще час висит сырая, потому что конденсирует влагу, потому что дождь и осень на дворе, а на балконе крыша немного течет… и поначалу йогин с удивлением отмечает, что уже час прошел, а он все сидит, ни разу не пошевелившись, потом еще через час все сидит — чувствуя только приятную легкость и невозмутимый восторг, а через час и 17 минут йогин отмечает, что какая-то часть ума уже даже слегка беспокоится! Беспокоится о том, что в теле ничего не болит и не ломит… а потом перестает, осознавая, что это только воспоминание о беспокойстве…
часть 5
И в какой-то момент йогин встал, пошел на кухню, поставил чайник на плиту и прилег на диван, передохнуть. И пока чайник на плите нагревался и закипал, йогин незаметно перешел в состояние, внешне похожее на сон. Лежит на диване. За окном как-то тихо-тихо… и только чайник шумит. И слышит йогин, как сосед из соседнего подъезда, через три квартиры, смотрит youtubе… музыка там, разговоры… слышно как он чипсами хрустит, чмокает пивом и временами отрыгивает… а вот в уборную пошел, засел там, надолго… а на youtube тем временем реклама завелась, в рекламе почему-то говорят о йоге Патанджали… поставленно, профессионально… и вдруг стал голос стал такой близкий, совсем-совсем рядом и чем-то знакомый… «Собственно к медитации в классической восьмичастной аштанга-йоге относятся этапы освоения Пратьяхары, Дхараны, Дхьяны и Самадхи — психотехник, выполняемых в одном из немногих предложенных положений сидя, со скрещенными ногами и прямой спиной, где Яма и Нияма выступают в качестве необходимых компонентов для комфортных отношений йогина с социумом и собственным телом/психикой, асана сводится к удобной и устойчивой позе, а пранаяма — не более чем вдох-выдох и задержка дыхания — способствующие контролю жизненной силы…»
часть 6
Непроизвольно вслушиваясь во все эти слова, йогин еще глубже проваливается в состояние, внешне похожее на сон — в котором проступают разные, незнакомые звуки, ощущения и образы… и где-то внутри этих образов, и одновременно за кадром, знакомый приятный голос продолжает рассказывать и показывать: «…давным-давно, две тысячи лет назад, а может, даже две с половиной тысячи лет назад, в одном маленьком древнеиндийском княжестве, расположенном в предгорьях Гималаев, жил раджа-йог по имени Патанджали. Патанджали был по рождению брамином и преподавал санскрит при дворе местного князя, а все свободное время поклонялся Шиве и практиковал Самьяму.
Случалось, практикуя Самьяму, он оставался в Самадхи так долго, что у него затекали спина и колени. В таких случаях, чтобы вытянуть затекшую спину и размять онемевшие колени — он призывал душу еще не родившегося великого хатха-йога Сватмарамы и позволял на некоторое время войти в свое тело… и Сватмарама входил в его тело и делал все, что надо. Все подходящие по случаю асаны и вьяямы, энергичные виньясы и элегантные шаткармы, тонкие пранаямы и тайные мудры. Все, что нужно для высвобождения движения, оживления и наполнения, перераспределения и тонкой балансировки жизненной силы — прана-вайю… Но все это — только ради хорошего Самадхи, ради незамутненой Вайрагьи и пронзительно ясной Ритамбхара-праджни — которые Сватмарама в полном комплекте получал по дружескому бартеру.
Прошло много времени, Патанджали написал свои Йога-сутры, наплодил учеников и покинул человеческую оболочку. Ученики его начали комментировать Йога-сутры, а их ученики подробнее разворачивать эти комментарии, а ученики этих учеников обертывать своими комментариями комментарий на основной текст и сокращать основной комментарий вновь до размера исходного текста и сжимать эти комментарии до лаконичных афоризмов … все это передавалось по большей части устно, но иногда переводилось на другие языки, переиздавалось и цитировалось. А разные йогины, вчитываясь в этот текст и разбирая комментарии, понимали все это немного по-своему и вносили поправки и дополнения, ведь санскрит — такой емкий и насыщенный смыслами язык, а у каждого свой глубокий опыт и понимание Самадхи… В итоге со временем появились йога-сутры с разным количеством шлок, не говоря уже про комментарии, и они были переведены на разные языки со всеми сносками и пояснениями, но каждое издание было подписано именем Патанджали, даже если оно уже сильно отличалось от оригинала, потому что в Древней Индии есть такой обычай — чтить традицию и никогда не подписывать священные тексты своим именем — только комментарии можно тихонечко подписывать, а корневой текст — никак нет. Ибо сказано — нет хатха-йоги без раджа-йоги, но нет ее и выше.
часть 7
Много позже, примерно в 15-ом веке нашей эры, когда Сватмарама воплотился в человеческом теле, он уже знал, что «Нет хатха-йоги без раджа-йоги» — так и записал в своей Хатха-Йога-Прадипике. Записал и особым образом весело присвистнул, и как только он особым образом присвистнул… в этот самый интересный момент наш йогин дернулся на диване, открыл глаза и пошел выключать газ, под свистящим чайником. Заварил пуэр, в этот раз почему-то зеленый. Полуприлег на диван, воспригубил пуэр и настроился на продолжение.
И по мере того как пуэр в кружке заканчивался, знакомый голос из далекой квартиры проступал все ближе и отчетливей… и не нужно было уже закрывать глаза и лежать на диане. И тогда йогин потихоньку встал и начал готовить обед, прихлебывая волшебный чай и мысленно прибавляя громкость звука, когда вынужден был шуметь водой в раковине, промывая в кастрюле рис и дал…
часть 8
…и когда майка к вечеру, наконец, высохла, йогин вышел из Самадхи и увидел, что Патанджали на ней уже нет. Совсем.
3. Телевизор (2019)
Йогин, как известно, совсем не смотрит телевизор. В принципе. А когда ему нужно узнать прогноз погоды или новости политической арены или посмотреть какой-нибудь репортаж с места событий, он делает это в Ширшасане или в какой-нибудь другой Шавасане — созерцая экран своего внутреннего ноутбука. Внутренний экран — Чидакаша — это волшебное место в середине нигде.
Для истинного йогина середина нигде — место, знакомое с детства. Родное место. Место, куда он так часто попадал, будучи еще совсем маленьким, когда мама посылала его в булочную, за хлебом.
В булочной для папы нужно было купить один батон белого хлеба второго сорта за 13 копеек, который маленький йогин для себя называл «серый хлеб», потому что на самом деле он был серого цвета, и для бабушки две четвертинки черного, который до обеда очень свежий, мягкий и душистый, а по дороге половинку четвертинки можно съесть, а для мамы одну буханку 1 сорта за 15 копеек и половинку «бородинского» за 8 копеек, а для дяди Сережи, который работает, как папа, по скользящему графику, одну длинную буханку «отрубного» за 11 копеек и на оставшиеся деньги два бублика с маком по 6 копеек или одну сметанную плоскую ямчатую булку за 12 копеек, которую по дороге есть нельзя, а если такой булки не будет, тогда две ржаные лепешки по 6 копеек, плоские и несладкие…
А в булочной была большая очередь, которая быстро приближалась, и маленький йогин терялся в этой огромной очереди, как в собственных мыслях — и слева плавала длинная мысль о «сером хлебе» за 13 копеек (который уже весь раскупили, и на этот случай надо брать еще один батон 1 сорта за 15 копеек, но тогда получится только один бублик, который один и остался на поддоне… но какой-то корявый… или лучше две ржаных лепешки… и тогда можно не брать одну четвертинку черного…), а справа парила другая мысль, что хорошо бы сегодня дядя Сережа прокатил на грузовике в кабине и дал посмотреть журнал «Вокруг света», по дороге в соседнюю булочную, после того как узнает, что в нашей булочной отрубной за 11 копеек завезут только ночью, а сейчас пока только обед, да и то, только у мамы и бабушки, потому что папа на работе по скользящему графику и у него обед в 5 вечера, а где-то внизу шевелилась маленькая, но четкая мыслишка не забыть про сметанную булку с дырочками сверху, а за ней еще одна — в которой почему-то сметанные булки помещались только по одной в каждую руку, а бородинский никак не помещался…и когда маленький йогин доходил до кассы, он был уже далеко — в середине нигде.
А там всегда что-то новое, можно устроиться поудобнее и настроиться на прием новостей с политической арены или на прогноз погоды, или на какой-нибудь репортаж с места событий, но йогин предпочитал мультфильмы и «Клуб кинопутешествий», потому что он был еще маленьким, а ум его безгранично большим. И любил он Капитана Врунгеля и Жака Майоля, Винни-пуха и Карлсона, который жил на крыше, и мягкую четвертинку черного.
И когда папа его ругал, а бабушка ругала папу, а дядя Сережа уволился и больше не ездил на грузовике и не привозил журнал «Вокруг света» — йогин просто переключал программы, размызывая козюли по ножке письменного стола и покачиваясь на стуле… в середине нигде.
А когда йогин подрос и стал большим и очень серьезным Йогином и его Гуру впервые показал ему настоящую середину Нигде — это место было ему уже вполне знакомо, но плохо изучено.
А когда место вроде как и знакомо, но на самом деле совсем не изучено — просыпается любопытство, а когда первое любопытство удовлетворено — появляется вера и энтузиазм. Энтузиазм порождает энергию, энергия порождает усилие, усилие порождает сосредоточение, сосредоточение порождает слияние ума с объектом концентрации… а дальше — как пойдет… местность уже знакома и даже изучена, точно так же, как бывает знакомо место жительства и хорошо изучен дом, но, бывает, человек приходит и видит — это уже не его дом и совсем незнакомое место… Подобно тому, как гусеница, заточённая в коконе собственных состояний ума, при благоприятных условиях превращается в бабочку и летит, легкая, воздушная, в новую неизвестность. И для бабочки не характерны состояния ума, характерные для гусеницы. Но бабочка помнит, как она была гусеницей, а механизм этой памяти отчасти такой же, как у гусеницы, которая помнит себя будущей бабочкой.
4. Одновременно (2019)
Истинный Йогин способен осознавать многие важные вещи — одновременно.
И по мере того, как запах имбиря, корицы и сладкого масала-чая начинает щекотать его ноздри, а издалека доноситься едва различимый звук медных колокольчиков, тех, что мягко качает ветер в арках древнего храма…глаза Йогина медленно открываются…а когда глаза его уже полностью открыты, они мягко направлены вниз, и поэтому, привычно опустив взгляд на руки, Йогин обнаруживает, что руки его вовсе не там…где им положено быть… тем не менее, ощущение рук однозначно присутствует… и они с интересом что-то нащупывают…что-то выступающее, неровное, местами колючее, а местами гладкое, отчасти твердое и отчасти мягкое…странно то, что все эти части Йогин чувствует лишь от части…
И пока Йогин пытается разобраться в собственных ощущениях, до него доходит сигнал…из дыхательного центра…что уже пора…пора выдыхать…
И по мере того, как Йогин плавно выдыхает, ум его становиться ясным и отчетливым. Ум очень ясно и отчетливо прозревает. Видит, то что есть. Ясно прозревает того, кто сейчас держит за орлиный нос благородное бородатое лицо с расфокусированными глазами.
И пока йогин с невозмутимым недоумением созерцает эту картину, все необходимое количество времени для понимания самых тонких взаимосвязей, проходит, и когда это время проходит, Йогин понимает, что вся необходимая работа в его сознании была завершена.
Осознав это, он отпускает свой нос, губы и бороду…отрешенно наблюдая, как руки его сами начинают опускаться. И по мере того как руки его опускаются, сознание возвращается в неподвижное, как-будто бы застывшее тело, и те самые руки начинают умелыми движениями разминать онемевшие, затекшие ноги, а сияющий таинственным невидимым светом ум наблюдает, и осознает, многие важные вещи — одновременно.
5. Даршан Сватмарамы (2019)
Даршан Сватмарамы
Однажды во время медитации Истинному Йогину явился Свами Сватмарама, автор Хатха Йога Прадипики. Посмотрел пронзительно, пожевывая лист свежего бетеля, из-за чего у него изо рта временами вылетали маленькие красноватые брызги и презрительно прошамкал сквозь зубы «Ну что за йогин дохлый нынче пошел — я в твоем возрасте корову доил, сливки снимал и масло взбивал, а сколько листовых овощей растил, тыковки, спаржу, огурчики разные….эх вот так сидишь бывало на любимой подстилке из травы куша…крыльцо свежим навозом от насекомых обмазываешь, а тут глядишь ученички подтягиваюся и падают ниц ити их — стопы целуют, благослови мол Гуруджи — даршана просят — даешь им потом даршан почитай до заката, а тут глядишь пуджу уж делать пора, а у тебя тришул не начищен — проржавел весь и корова того гляди рожать собралась…сидишь после пуджи, песочком тришул под мантры натираешь, слушаешь, как буренка до полуночи орет…вот так бывало весь день прокрутишься, в таких делах — как белка в колесе — а ночью раз! и сразу в Самадхи, до самой брахма-мухурты, выйдешь опосля на речку — басти сделать чисто для прикола, а потом разохотишся! до самой брахма-мухурты, выйдешь опосля на речку — басти сделать чисто для прикола, а потом разохотишся! И давай кхечари, маха-мудру, маха-бандху, маха-ведху, шакти-чалану …туда-сюда, антар-бахир, потом кевала …кумбхака… и все плывет! плывет река жизни! …Помню как-то ходоки из соседней деревни пришли, просят пешачего из старостиного внука прогнать, пошли разбираться, кто там засел…глянул я на внучка-то — да какой там пешачий! у мальчика переходный возраст, отделение от родителей, самостоятельность, творчество — ишь! — я ему же невесту давеча по джйотиш нагадал, все как надо — по масти, а он жениться теперь не хочет, ишь! Хочет «в свободное плаванье по реке жизни» — ну я и превратил его в рыбу сгоряча, так он потом мне типа «на зло» махасиддху Матсьендранатха с дуру и проглотил…, а когда выпустил (еще—бы поди не выпусти Матсьендрочку нашего) — обратно помню мальчиком стал. Глянул я на него тогда — вижу мальчик Тот-да-не тот! Преобразился. На пользу ему соленая вода-то пошла. Мандукья-упанишаду он-же и написал кажись опосля…запамятовал уж, как его звали… эх..ну и ладно…
А вы все нынче что? К гаджетам приросли, в рот тянете всякую гадость, вымя коровье в руках не держали и ум как корову по электронным пастбищам пасете, залайканы по самые аджны, вместо даршана — прямой эфир, вместо нормальной пуджи — онлайн-майндфулнесс-коучинг, в Сампраджнят-самадхи, из под палки не загонишь…не говоря уже о Асампраджнят!…
Мелкий нынче йогин пошел, плюгавый! Одомашнился, специализировался — утратил универсальность! Тфу на вас!»
Йогин судорожно дернулся, клюнул головой и шмыгнул носом — было стыдно и в то-же время приятно! Сам Сватмарама присутствием почтил, стало быть и благословил через это! И в подтверждение увидел большой подвысохший розовый подтек очертаниями напоминающий священный символ ОМ — на черном экране, своего старого потертого ноутбука.
Часть 3. Нарративное